Интервью с Гришей за 2006 год:
К какому только жанру не относили песни Григория Лепса. И рок-н-ролл, и поп, и блюз… Артист на все согласен — главное, чтоб народу нравилось.
     И хотя с таких хитов, как “Крыса-ревность”, “Рюмка водки”, “Натали”, можно “кормиться” всю оставшуюся жизнь, Лепс не намерен довольствоваться достигнутым. 16 ноября состоится его концерт в “Олимпийском” под названием “В центре земли”. С новыми песнями, разумеется. Чем не повод пообщаться?Горло, не подведи!      — Надо полагать, подготовка к концерту уже близится к логическому завершению?
     — Нужно еще выучить новые песни из готовящегося альбома и основательно повторить старые… В целом это будет классический концерт. Красивые декорации, но никаких шоу-программ, взрывов и балетов. Зачем мне это? Я другим беру!
     — Но Киркоров же делает что-то подобное.
     — Делает. Кто бы что ни говорил, Киркоров — прекрасный певец. Но у него свое видение происходящего, у меня — свое. Единственные две проблемы, которые стоят сейчас передо мной: чтобы люди пришли и чтобы горло не подвело. Концерт планирую большой, часа на три.
     — А что, было уже такое, когда горло подводило?
     — И не только горло. Пришлось приостанавливать творческую деятельность, потому что я делал две операции под общим наркозом. Одну на нос — он у меня практически перестал дышать вообще. Много лет я с ним мучился, это очень мешало петь.
     А второй раз мне удаляли полип на связках. Год практически я не мог петь. Жил на уколах, лекарствах, капельницах. Было очень больно. Штормило у микрофона     — Поэтому сейчас так ограничиваете себя в напитках?
     — Я не пью чай и кофе. Алкоголь вообще не употребляю уже десять лет. Могу выпить бокал вина. Но не вижу в этом особого смысла: много мне категорически нельзя, а мало — не интересно.
     Вообще могу сказать, что мой пример — другим наука. В свое время все, что горит, принимал внутрь. Моему продюсеру тогда было очень трудно со мной. Я постоянно был пьян, чувствовал себя плохо, плохо выглядел.
     Свой первый клип я увидел, лежа в больнице. Доктора мне сказали: “Тебе не надо лечиться от алкоголизма! Стоит только не забывать одну вещь: глоток чего-нибудь крепкого может стоить тебе жизни!”
     — Но покуриваете вы, я смотрю, все равно...
     — Никогда не бросал. Даже после операции на горло вечером вышел из больницы и... закурил. Нет, надо, конечно, от этого избавляться.
     — Говорят, вы покушать раньше любили...
     — Да! Я весил больше ста килограммов. Я и сейчас люблю покушать. Каждый день вот борюсь с весом.
     — И как же?
     — Голодаю. Встаю утром и говорю себе: три дня есть не буду. Пью только воду.
     — Давно боретесь за стройное тело?
     — Первый раз я похудел не специально. На больничной койке. 11 лет назад. Я сбросил тогда 35 килограммов. У меня были проблемы с поджелудочной железой. Ничего нельзя было есть. И вот, когда мой новый клип показали по ТВ, многие просто недоумевали: вроде голос один, а человек совсем другой. Но это была еще ерунда. Когда начались концерты, то иной раз меня так штормило у микрофона, что я даже стал подумывать о более спокойной профессии. С тех пор, конечно, я уже настолько не худею. Но стараюсь не весить больше 80 кило.Поющие трусы     — Сейчас на телеканалах мелькают в основном молодые исполнители. А вас почти не видно. С чем это связано?
     — Во-первых, для этого нужны очень большие деньги. Во-вторых, для MTV и подобных каналов я не очень интересен. Да и они, наверное, мне. Я и без них собираю залы. Что еще важно — мне уже надо учитывать силы. Я не могу петь каждый день. 10—12 концертов в месяц вполне достаточно.
     — В каком жанре работает Григорий Лепс?
     — Сейчас в роке. Последний альбом будет особенно тяжелым. А вообще мои песни — это обычная эстрадная музыка.
     — А как же шансон? Многие воспринимают вас именно как исполнителя шансона...
     — Я не люблю, когда говорят, что я исполняю шансон. Сейчас шансон означает блатные песни. Я совершенно далек от такой музыки. У меня другая подача. Форсаж постоянный, я пою на надрыве. Я даже Высоцкого сделал совсем не так, как его привыкли слышать. Есть у меня, конечно, опусы шансонного плана, так они у всех артистов есть. Не считая “поющих трусов”. На нашей эстраде есть целый ряд таких коллективов, которые я называю “поющими трусами”, потому что они петь не умеют (смеется). Трусы, опять же, очень красивые. Выглядят девочки и мальчики очень хорошо.
     — Это вы “ВИА Гру” имеете в виду?
     — Да что вы! “ВИА Гра” вообще бомба! Их как раз поющими трусами не назовешь. Это очень серьезные девочки, и продюсеры у них золотые. Песни какие — сойти с ума можно. Причем несмотря на то, что у них постоянно меняются составы, девушки одна краше другой! Мне они все очень нравятся. И то, как поют, — тоже.
     — Говорят, сейчас так полюбившуюся всем “Натали” вас не заставишь спеть на публику...
     — Просто ребята, которые работают на радиостанции, считают, видимо, что, кроме этой песни, я больше ничего в своей жизни не пишу и не записываю. Это большая ошибка. И больше никто не заставит меня петь “Натали” на каком-то публичном концерте-съемках. Она что, у меня единственный хит? А та же “Крыса”, тот же “Шелест”, та же “Рюмка водки”... В этом моем сольном концерте она, конечно, прозвучит обязательно. Но везде фигурировать с этой песней я не собираюсь.Икона стиля     — Перейдем от дел музыкальных к личным. Слышала, вы скоро планируете закончить ремонт в новой квартире. Значит, ждать новоселья?
     — Сама квартира находится напротив Киевского вокзала. Набережную, правда, из окон не видно, потому что фасад у дома боковой. Небольшая такая квартирка — 350 квадратных метров. Там всего четыре комнаты. Моя спальня, большая детская и гостевая. Будет место для библиотеки и для икон — обязательно! Вот они, — Григорий показывает на многочисленные иконы, расставленные по периметру комнаты, — все мои деньги.
     Планирую огромную гостиную, совмещенную с кухней, — студию метров 120. Душ в моей спальне и большую ванную отдельно, гостевой туалет. Все будет выполнено в классическом стиле. Уже заказали мебель и технику на кухню. Очень уж хочется успеть заехать к Новому году.
     — Коллекционирование икон — это вложение денег или…?
     — Или… Не буду скрывать: когда я приехал в Москву, эти иконы стоили 500 долларов, тысячу, пять тысяч... Сейчас в 50 раз дороже. Но, приобретая их, я никогда не преследовал финансовой цели. Я верующий человек.
     — Больше вы ничего не коллекционируете?
     — Старинные книги. Моя коллекция достаточно обширна, многие из них — подарки друзей. Еще недавно я пристрастился к русскому бильярду и на этой почве стал собирать старинные бильярдные кии. В общем, моя новая квартира пустовать не будет никогда (смеется).
     — С кем из коллег вы дружите, общаетесь?
     — С Алексеем Глызиным, Сосо Павлиашвили. Ну а вообще мои друзья в основном — не музыканты. Это большие бизнесмены.Жена от Лаймы Вайкуле     — Поговорим о самом приятном. О семье. Насколько я знаю, у вас две дочки...
     — Пока две (улыбается). Планирую третью, может, даже, четвертую...
     — И как поживают дочери?
     — Старшая Инга — ей уже 22. Она от первого брака. Сейчас учится в Лондоне. В свое время друзья помогли оформить ее туда. Наверное, она будет учиться еще пару-тройку лет. А потом сама решать, что дальше. Младшей, Еве, четыре годика. Поет вовсю! Очень ей нравится Кристина Орбакайте. Кстати, прекрасная артистка. Так что вкус дочери одобряю.
     — Папа Григорий Лепс полностью содержит дочь за границей?
     — Я ей сразу сказал, что я не миллионер. Поэтому она получает ровно столько, сколько ей нужно. Как-то захотела купить дорогую сумочку. Я сказал: никаких проблем! У тебя же есть возможность, иди работай! И она пошла — работала в магазине продавцом.
     — Младшая дочь на кого больше похожа?
     — Наверное, на маму. Мама у нас красавица, пусть на нее и будет похожа.
     — Ваша жена поддерживает вас в вашем творчестве?
     — Моя супруга в него не лезет вообще. Хотя Анна имеет отношение к шоу-бизнесу — она танцевала в балете Лаймы Вайкуле, — сейчас не работает, сидит с ребенком. Иногда я и сам ей даю произведения, она слушает. И, как правило, ей нравится.
     А вообще мы с ней в одной упряжке. Я зарабатываю деньги, приношу их домой, чтобы никто ни в чем не нуждался. Она следит за домом, хозяйством, ребенком. У нас нет прислуги из двадцати человек. Одна нянечка и домработница. Меня никто не спрашивает, куда я иду и когда я приду. Если я ухожу — значит, надо. Я не даю повода, чтобы мне не доверяли.